О`Санчес - Воспитан рыцарем
– А Зиэль… Он…
– Все! Не будем о Зиэле. Он ушел, и вполне возможно, что навсегда из твоей и моей жизни, так что нечего тревожить теней и призраков ушедшего. Когда-нибудь… быть может… когда вырастешь… Тогда и поговорим, а пока проверим на пальцах, чему ты там научился…
Лин стремительно овладел счетом до ста, и вдруг понял, что и до тысячи может… И дальше, лишь бы памяти хватало складывать и отнимать… И делить, и умножать… Оказывается, это тоже запросто. Снег учил легко, не наказывая и не унижая, редкие подзатыльники не в счет – уж в чем, в чем, а в побоях Лин разбирался, претерпел их немало от Мусиля… Но это было давно, в прошлой жизни…
Научившись устному счету, Лин изрядно помучился, прежде чем сообразил, как не сбиваться в счете письменном: поставишь двойку за четверкой, вот уже и выйдет не двадцать четыре, а сорок два… И еще ноль – что такое ноль? Один корешок петрушки – это один корешок, а ноль корешков – как его съесть, или в руки взять, или хотя бы увидеть?..
И все же мучения непонимания чудесным образом оборачивались радостью постижения! Было два корешка петрушки, да один съел, а другой крыса украла – сколько осталось? Ничего не осталось, ноль корешков. А если два башмака водой смыло – тоже ноль остался. Ноль – он всему ноль! А если ноль башмаков прибавить к нолю корешков петрушки… – тоже ноль. Но почему-то от петрушки башмаки отнимать нельзя… Но из башмаков корешки вынуть можно… Ой!
– Сейчас еще врежу! Так всю жизнь и проспишь. Или в речку брошу, чтобы освежился.
– Да я и не спал вовсе. Я думал!
– Вот как? И о чем же ты думал, раззявив рот, с закрытыми глазами?
– Если, к примеру, путник наел на три больших медяка, а у него с собой только один большой и один малый…
– Так… Ну, и?
– Одежда старая, никому не нужная, других вещей в залог нет…
– Продолжай.
– Он еще останется должен один большой медяк и один малый…
– Не спорю.
– Но у него ведь их нет?
– Да, я помню условия твоей задачи. И что? Куда ты клонишь?
– Ну… как бы это сказать… У него есть то, чего у него нет, полтора больших медяка долгу. Долг есть, а денег нет… Да, точно! И вдруг у него деньги появились, и тогда ему от них придется отнимать долг…
– А если не появились?
– А если не появились… то… то… получается, что у него денег еще меньше, чем ноль! Э-э.. Снег, я запутался…
Снег положил руки на поясницу, выпрямился и стал пинать ногой мокрый прибрежный песок, затирать цифры, которые они с Лином успели начертить за время утреннего занятия…
– Ну ты хват! Запутался, да?.. Я в числах, меньших чем ноль, впервые запутался лет в семьдесят-восемьдесят… Ты сам эти рассуждения придумал? – Снег спросил и спохватился собственной глупости: – Или Мотона научила?
Оба засмеялись: Мотона до трех считала с трудом.
– Сам. Значит, можно так сказать, что эти полтора больших медяка долгу – меньше, чем ноль?
– Можно. Так и есть. Хотя… если рассматривать дело с иной стороны, то оно будет выглядеть как большее ноля, но в главном, в понимании магии чисел – ты прав. Отсюда для нас с тобой начинается следующая страница обучения: читать не только цифры и числа, но и – буквы. А потом слова, предложения, мысли, истории, трактаты… Сегодня пойдем в тайник, я покажу тебе свою библиотеку, сиречь собрание книг, мною накопленных за всю мою долгую жизнь…
Странное дело! Держит Лин учебный свиток в руках, видит множество рассыпанных по бумаге крючочков и червячочков – буковки да циферки – цифры ему понятны, словно бы кто-то прямо в ухо их шепчет, в числа складывает: восемь… и девять… двадцать два… А буковки вокруг чисел – только в глазах рябят…
– Учебник счета у тебя в руках. Подобно тому, как цифры один и пять могут быть прочитаны тобою разно: пятнадцать, либо пятьдесят один, либо сто пятьдесят один… так и буквы складываются в слова. «Следует сперва вынимать именно из большего меньшее, да отнюдь не напротив оного, ибо…» Несовершенный учебник, но его написали жрецы богини Луны более шестисот лет тому назад, задолго до нашего с тобой рождения. Буквицы также претерпели некоторые изменения с той давней поры, однако удобочитаемы и ныне. Всего у нас пятьдесят четыре буквы и одиннадцать цифр, из которых порождаются все на свете слова и числа…
– А…
– Что – а? Я же просил не перебивать. Ну, что – а?
– Почему одиннадцать? Я только десять знаю?
– Гм… Потому что одиннадцатая цифра – она же и число – в ученом мире зовется Всё. И она враг нолю. Я предпочитаю называть ее бесконечность. К бесконечности прибавь ноль, отними ноль – останется бесконечность. Ноль умножь на бесконечность, раздели на бесконечность – останется ноль. Бесконечность больше любого известного и неизвестного нам числа…
– Любого???
– Любого. И знаешь – насколько больше?
– Нет. На сколько?
– На бесконечность больше, в бесконечное число раз. Оно даже в заклинаниях пригодится не может, в хороших и надежных, я имею в виду, потому что если его вставить в некоторые – непонятно что получится, то есть, может нечто и выйти, но никто и никогда заранее не знает – что: либо меч в травинку превратится, либо тучи разойдутся, либо пирог у соседки подгорит, либо сам коровьей лепешкой станешь…
– Ух ты! А боги?.. Они могут ли…
– Боги по-своему сражаются с бесконечностью, но вот эта буква зовется «А». Буква А и звук А. А-а-а… Повтори.
И Лин охотно повторил. Трех недель не прошло, как он уже бойко читал свиток со старинными сказками, водя для верности пальцем по строкам: «И были те высокородные девы всех совершенств преисполнены, так что лучше и не бывает, а рыцари учтивы и благородны. И каждый погожий день устраивали они друг для друга пиры на лугу, и благородную птеровую охоту в полях…»
Ах, это было удивительное чтение, лучше самых-пресамых чудесных снов… Да, он бы тоже устраивал для Уфины благородные пиры и состязания, на которых бы всегда побеждал… в ее честь… Лин грезил наяву, и так грустно было возвращаться на землю, в пещеру, к старым свиткам, битком набитым всякой скучной премудростью о травах, о кровяных жилках в теле, о свойствах горячих и холодных металлов, об очертаниях земель…
– Учись, учись, а то превратишься в безмозглую корову, да еще ящерную. Ты можешь мне не верить сейчас, но пройдет время, и ты совсем на иных весах взвесишь ценность прочитанного тобою, и трактат «О кашле» будет для тебе дороже и ценнее всех дурацких сказочек, которыми ты уже по уши загрузился.
Лин тогда спорить не осмелился, но, конечно же, остался при своем мнении. А поскольку в учебе он усердствовал, то и Снег не счел нужным разубеждать его более развернуто.
В тайном пещерном хранилище насчитывалось около четырехсот свитков, и Снег чрезвычайно гордился этим обстоятельством:
![Анчи Мин - Дикий Имбирь[Отверженная]](/uploads/posts/books/8141/8141.jpg)
